Сажин Григорий Васильевич

Призван Уинским РВК.

Военфельдшер 134-го военного батальона связи.

Батальон связи отправили на фронт еще до объявления войны. Под г.Пинском батальон был разбит. Остатки солдат были взяты в плен. До апреля 1945 был плену в концлагерях Литвы, Германии. Освобожден американскими войсками.

Вернулся домой в январе 1946.

До 1970 года работал фельдшером.

Умер 5.04.1995

Сажин Григорий Васильевич, 1910 г.р., уроженец д. Екатериновка Уинского р-на Молотовской обл., кандидат в члены ВКП(б). Окончил школу ротных фельдшеров в РККА при 75-м кавалерийском полку в г. Нерчинск (1933 г.), курсы по венерическим болезням в г. Свердловск (1938 г.), 3-месячные курсы по глазным болезням (1940 г.).

В 1940 г. Щучье-Озерским РВК ему было присвоено звание военфельдшера. Призван в РККА 16 июня 1941 г., направлен в г. Молотов, в отдельный батальон связи № 17-70. В середине июля часть, где служил Г.В. Сажин, попала в окружение в районе г. Невель. 22 июля Г.В. Сажин попал в плен. 18 декабря 1945 г. прошел госпроверку и был направлен по месту жительства. Умер в 1995 г.

"В июне 1941 г. еще до войны я был вызван в военкомат. В военкомате ничего не объяснили, а выдали воинские документы, железнодорожный билет и отправили в Ворошиловские казармы г. Молотова, в отдельный батальон связи. Оттуда через сутки ночью отправили в Белоруссию, батальон там расформировали.

На границе было огромное количество народа, но многие безоружные. Мне был выдан только пистолет. Здесь меня и застало объявление о войне. Начались страшные бои.

Некоторое время мы скрывались в Пинских болотах, но истощавшие, безоружные попадали в руки немцев, хорошо вооруженных, сопровождаемых собаками. Поодиночке нас выловили, отобрали документы. Так нас привезли в Литву в г. Каунас, лагерь "Форт 6", где и мы и пробыли 4 дня.

Затем перевезли в рабочий лагерь "Ф". Когда стали наши наступать, нас переправили в лагерь "Дозель" в 4 км от г. Варбурга. В лагере я подвергался унижениям и оскорблениям как коммунист, подвергался избиениям как все русские. Так как я был военный фельдшер, меня заставили лечить военнопленных.

Опишу несколько случаев, когда я особенно подвергался избиениям. За то, что мы, врач и я, попросили особенно слабым дополнительный паек, меня дико избили, выбив почти все зубы.

Когда мы освобождали от тяжелых работ больных и слабых, нас тоже зверски били. Один раз меня избили до полусмерти, сломали ключицу и повредили плечо. С тех пор у меня одно плечо выше другого. Немцы считали, что мы как коммунисты помогаем своим освободиться от работы другим военнопленным. Издевались и избивали и за другие дела.

Однажды в лагерь приехало высокое начальство СС в сопровождении свиты. С ними была маленькая беленькая ухоженная собачонка. А так как военнопленные съели в лагере всех крыс, эта собачонка оказалась большим лакомством.

Пока свита с начальником ходила по лагерю, собачонку схватили, разорвали и тут же съели. Начался повальный обыск. Перерыли весь лагерь, но даже клочка шерсти не нашли. Мы все до одного были избиты так, что несколько дней не могли подняться.

Меня поднимали битьем приклада и приказывали поднимать других. Я не мог стоять на ногах, но меня снова били и снова поднимали, пока я не потерял сознание. Когда я очнулся, врач сказал мне, что я несколько дней был в бредовом состоянии.

Нас избивали тогда, когда немцы были в плохом настроении, избивали тогда, когда были в хорошем настроении и им хотелось просто поразвлечься. Можно привести массу примеров, когда немцы начинали издевательски оскорблять за то, что ты коммунист, за то, что ты русский.

Освободили нас американцы 1 апреля 1945 г. Через месяц они передали нас нашим и нас перевезли в г. Тетеров. Затем нас перевезли во Франкфурт. Мы все еще сидели в лагере и подвергались допросам уже со стороны наших. Затем наш лагерь перевезли в Вышний Волочек. Здесь мы особенно тщательно допрашивались.

Я был отпущен на свободу и приехал домой 2 января 1946 г. По приезде домой все документы сдал в Октябрьский райвоенкомат. До последних дней меня не считали участником войны. Только 26 декабря 1991 г. мне было выдано удостоверение участника войны.

Порой, в череде житейских забот, мы забываем о тех, кто нам очень дорог, но ушел давным-давно. Так происходит и с моей памятью. Своего деда я вспоминаю постоянно, но чаще ненароком, увидев фотографию или какую-либо вещь. Память так устроена, что все в ней держится на ассоциациях. Увидишь какую-нибудь мелочь, а вспомнишь целый пласт жизни.

Эта история так и началась. Разбирали мы с мамой старые вещи, потихоньку отбирали нужное для летней поездки в деревню. Среди посуды я вдруг увидел стеклянную пивную кружку. "Что это?" — спросил я у мамы удивленно. В нашей семье пиво никто не пьет, вроде и кружке неоткуда взяться. Так мама поведала, откуда у нее взялась эта кружка.

После войны, проведя 4 года в концлагерях, пройдя фильтрационные пункты, возвращался наш дед домой. За плечами армейский рюкзак, годы разлуки и груз невысказанных слов. Мама с сестрами, совсем еще девчушками, ждали отца. Они своим детским умом не понимали, откуда он возвращается, что пережил. И каждая ждала, что, вернувшись, он привезет гостинцы, может вещицу какую-никакую.

Когда отец стал развязывать свой рюкзак, сестры застыли в ожидании, ведь он приехал из Германии. В мешке лежали рубахи, одежда, белье и что-то завязанное в платок. Когда отец развязал узел, мама увидела пивную кружку, наполненную чем-то белым. "Сахар" — подумала она. Однако, в кружке оказалась крупная соль.

Только потом, когда мама стала старше, она поняла, через что прошел ее отец. Эту кружку хранили много лет и по наказу деда никому не показывали. Он не хотел, чтобы воспоминания прошлого ада возвращались с образами вещей тех лет. Так она и лежала забытая.

После смерти деда, мы стали доставать его вещи, чтобы они напоминали нам о его жизни.

Так и стоит теперь эта кружка у меня на полке с обычными фарфоровыми чашками. Как посмотрю на нее, так и вспомню деда.